Вот и думай, печалиться или прыгать до потолка, весьма низкого. А чего ожидать, классическая хрущевка в унылом, хоть и не старом доме по Транспортному переулку. Тут тебе и вокзал рядом, и парк, и... и всё, других радостей не наблюдается. А зато второй этаж, он считается самый блатной по неведомой мне причине. Видимо, потому что не первый, с балконом, а еще наверх тащить не так тяжело мебель. Да и самому подниматься на один этаж легче.
Если вы думаете, что я сразу побежал в магазин за самым необходимым, то вы ошибаетесь. Начал я с составления списка недостающих узлов и деталей. Подумал немного, а потом переписал его, назвав актом приемки квартиры. Ибо нефиг, жильё казенное, кто-то за его состояние должен был отвечать. А потом пошел обратно в домоуправление брать на горло местное начальство. Бой был скоротечен, но жесток до крайности. Последним аргументом было обещание привести сначала начальника Сортировки, а потом начальника эксплуатационной службы зданий и сооружений из Отделения дороги. Испугались, но как-то вяло.
Самым последним и убийственным аргументом было предупреждение, что конкретно для их конторы вся зима будет проходить на бескрайних просторах парка «Б» Сортировки, в его самой отдаленной части, где даже волки срать боятся.
— Уважаемая, вы знаете, кто такие Белые ходоки?
— Нет — ответственная дама, уже понимающая, что этот раунд ей не выиграть, хлопала ресницами, но не взлетала.
— Это люди, ставшие пленниками снежной пустыни. Их глаза навечно замерзают и превращаются в синие куски льда, а руки примерзают к лопатам и метелкам. Только свист ветра, только скрип снеговых лопат, тоскливый вой локомотивов и матюки дежурных по станции под серым небом. И никакой иной работы в Новоузловске для проклятых.
— Да ла-а-адно!
— Город у нас такой, нет власти выше слова начальника станции, а выше только НОД.
— А вы…
— А я первый заместитель начальника станции и командир штаба снегоборьбы.
Запуганные домовята клятвенно пообещали, что за три дня вернут квартиру в божеский вид, точнее прикрутят всё свинченное. И второй ключ у этих мародеров имелся, кстати. А самое дикое, что квартирка «гуляла» всего пару месяцев, именно мастера-домовые ухитрились пустить её на запчасти, а не прошлые жильцы. Коммунальщики надеялись, что новые хозяева квартиры молча всё купят и установят. Подозреваю, что слесаря бы еще и на бутылку с них содрали за установку украденных кранов и ручек. На две. Бизнесмены хреновы, не на того вы нарвались!
— Ну как, Петр, квартира понравилась?
— Ой, Николай Николаевич, одно счастье, что бесплатно, вот только служебная и ободранная вся, даже ручек дверных не оставили. Посрать сесть некуда, прошу прощения за мой французский.
— Да ладно! Правда что ли?
— Ага. Поставил задачу в ЖЭУ. Пообещал им, что умрут зимой на снегоборьбе, если не вернут квартире человеческий вид.
— Да уж, грозный ты, напугал так напугал.
— А что, да я на принцип пойду зимой, когда заметать начнет. Возьму над ними шефство как Шурик в той комедии. Они на батареях гимн СССР играть научатся.
— Всё, всё, успокойся. Может, впрямь восстановят всё. А мы тебе со всем остальным поможем. Там же ни мебели, ни чего другого. У тебя хоть табуретка есть своя?
— Табуретка?
— Да кого я спрашиваю, когда ты на станцию приехал с одним дипломатом!
— Кстати, товарищ начальник, если досок дадите, кровать я сам сделаю на выходных.
— О! По поводу выходных. С тебя график дежурств комсостава в выходные и праздничные дни на май.
— Не вопрос. Только я туда Глотова и Рощупкина включу. Пусть тоже вспоминают, что они комсостав.
— Во ты резкий. А впрочем, давай. Докладывать работу научим, по постам побродить, чтоб дисциплину не хулиганили. Распустил я эту братию, будем в сознание возвращать. И знаешь что, напиши в профком заявление на материальную помощь в связи с переездом. Пусть тебе Шахов подкинет сколько-нибудь на шторы.
— Вот за эту идею большое спасибо! Я сейчас любой помощи рад, в кармане голяк.
— А родители? Ты совсем один крутишься?
— У них свои семьи, своя жизнь. Я не лезу, большой уже.
— Вот, значит, как. Понятно.
Всенародно любимый праздник Первомай я встречал уже в своей квартире. Отмытой, со всеми необходимыми ручками, немногочисленными ножками, даже на лампочках имелись плафоны. Правда последние были на самодельной подвеске и при ближайшем рассмотрении были списанными плафонами из какого-то казенного помещения. И кровать была самодельная, в шип запиленные углы, чопики на клею вместо шурупов, короче говоря, я извратился и сделал кровать без единого шурупа или винта. Не надо только спрашивать, зачем. Сам не пойму, видимо таков каприз мастера-краснодеревянщика.
Учитывая моё холостяцкое бытьё, кровать построил под девяностосантиметровый матрас. Я имею в виду ширину, не длину. Хотя с длиной не очень здорово, самый длинный найденный в магазине матрас был всего сто восемьдесят см. Для кого такое проектируют, не знаю. Но кровать я сделал двухметровую, а двадцать недостающих сантиметров промежутка забил самодельной подушкой из обрезков, что я взял у Ленки. Саму подушку тоже она сшила. И шторы тоже. Я уже начал переживать за свою свободу. Юная леди так активно бросилась мне помогать обживаться, что волей-неволей закрались нехорошие подозрения. Понятно на какую тему. А мне свобода дороже штор, тем более на втором этаже, на такой высоте можно вообще с голыми окнами жить. Или нет, напротив дом стоит, с биноклем кто-нибудь сможет за мной следить, ежели без штор.
Теперь я могу в своей квартире не только слушать музыку, ходить по-большому и спать, я могу принимать ванну! Ванну изначально никто не утащил — она слишком чугунная для здешних слесарей. Краны не подкапывают, прикручены буквально на этой неделе на совесть и льняную паклю. А то, что они не сильно красивые, переживу. Зато они медные, а не силуминовые. И трубы в доме довольно свежие, самому дому чуть больше десяти лет — для советской арматуры это не срок. Короче говоря, жить в квартире можно, чем я и занялся. А по выходным: тут кусочек подкрашу, там уголочек подчищу. К лету квартира будет в пристойном виде. И да, родителям я ничего не сказал по поводу жилья, а они и не спрашивали. Последний раз вместо письма пришла новогодняя открытка аккурат к дню Советской Армии.
Грязные инсинуации по поводу новоселья я отмел сразу — никакой хитропопости от меня не ждите. Приглашу в то жилище, какое мне дали, оттягивать мероприятие ради ремонта не по-мужски. Крыша, стол и стулья есть? А стульев как раз и нет. Пара мощных досок, две пары табуреток — вот тебе и лавки готовы. Купил условно говяжьего фарша, замешал в него лук, слепил колбаски — вот тебе модное блюдо люля-кебаб! Водка для бруталов, коктейль «Куба-Либрэ» для эстетов с поправкой, что вместо колы «Байкал», а вместо рома коньяк. Для особо утонченных особ «Рыжая Соня». Это когда коньяк по ножу наливают поверх персикового сока и не смешивают. Ну да, технически та же «Кровавая Мери», но сладкая и нежная как дагестанская ночь летом. «Кровавая Мери» тоже была на столе. Хм, стол… стол я принес со свалки, меня вдохновили его буковые ножки и каркас. Я их зашкурил, отшлифовал и покрыл морилкой. А новую столешницу мне выстрогали в нашей мастерской особо рукастые парни. И тоже под морилку. и никакой скатерти — не люблю эти тряпочки, а клеенки тем более. Стол должен пахнуть едой, застольем, а не ядовитой химией.
— Нормально ты устроился, Фролов! Один в двушке, вот же повезло.
— Да чего нормально, комнаты смежные, санузел совмещенный. Надо было подмазать.
— Ну и чего, ему одному хватит места. Зато второй этаж.
— А можно мне еще одну «Рыжую Соню»? Это в Москве такие коктейли делают?
Задача гостеприимного хозяина, как я её понимаю, состоит не столько в услужении гостям, сколько в сдерживании собственных порывов дать подзатыльника одному или скинуть с балкона другого. Народ в Новоузловске по большей части простой, даже если он с высшим образованием. Тем более, что приглашены мною гости вперемешку. Ходят, всё трогают, везде суют нос… Со Старцевым мы приятели, Юдин мой первый наставник, Шафорост начальник, Ленка — это Ленка, Кузнецов с Поповым приятели, а Курдюков тоже вроде как наставник и приятель, хоть и седобородый. Кстати, его супруга оказалась директором железнодорожного техникума, не последний человек в местных масштабах. Не так, чтоб очень много, но почти все в двух экземплярах, то есть с женами.